Неточные совпадения
Когда
доктора остались одни,
домашний врач робко стал излагать свое мнение, состоящее в том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т. д. Знаменитый
доктор слушал его и в середине его речи посмотрел на свои крупные золотые часы.
В это время
доктор встал и, как
домашний человек, ничего не говоря, вышел из комнаты. Софья Васильевна проводила его глазами, продолжая разговор.
«Романтическая поэма» — «Евгений Онегин». «Афей» —
доктор В. Гутчинсон,
домашний врач М. С. Воронцова.]
А вот эти господа хохочут, а
доктор Розанов говорит: «Я, говорит, сейчас самого себя обличу, что, получая сто сорок девять рублей годового жалованья, из коих половину удерживает инспектор управы, восполняю свой
домашний бюджет четырьмястами шестьюдесятью рублями взяткообразно».
Когда мы воротились в город, моя мать, видя, что я стал немножко покрепче, и сообразя, что я уже с неделю не принимал обыкновенных микстур и порошков, помолилась богу и решилась оставить уфимских
докторов, а принялась лечить меня по
домашнему лечебнику Бухана.
Мать поправлялась медленно,
домашними делами почти не занималась, никого, кроме
доктора, Чичаговых и К. А. Чепруновой, не принимала; я был с нею безотлучно.
В самом деле, простолюдин скорее несколько лет сряду, страдая самою тяжелою болезнию, будет лечиться у знахарки или своими
домашними, простонародными лекарствами (которыми отнюдь не надо пренебрегать), чем пойдет к
доктору или лежать в госпитале.
Семья перепугалась ужасно;
докторов поблизости не было, и больного принялись лечить
домашними средствами; но ему становилось час от часу хуже, и, наконец, он сделался так слаб, что каждый час ожидали его смерти.
Особенно памятны мне стихи одного путешественника, графа Мантейфеля, который прислал их Софье Николавне при самом почтительном письме на французском языке, с приложением экземпляра огромного сочинения в пяти томах in quarto [In quarto — латинское «in» значит «в», a «quarlus» «четвертый», инкварто — размер книги, ее формат в четвертую часть бумажного листа.]
доктора Бухана, [Бухан Вильям (1721–1805) — английский врач, автор популярной в то время книги «Полный и всеобщий
домашний лечебник…» На русский язык переведена в 1710–1712 гг.] только что переведенного с английского на русский язык и бывшего тогда знаменитою новостью в медицине.
Лечилась она, конечно, своими
домашними средствами и слышать не хотела о
докторе.
Иногда он принимался со слезами упрашивать доктора-старичка спасти его Феню и предлагал свою
домашнюю аптеку.
К Домне Осиповне Перехватов попал в
домашние врачи тоже довольно непонятным образом: она послала дворника за своим обычным старым
доктором, и дворник, сказав, что того
доктора не застал, пригласил к ней Перехватова, кучер которого, как оказалось впоследствии, был большой приятель этому дворнику. Домна Осиповна, впрочем, рада была такой замене. Перехватов ей очень понравился своею наружностью и тем, что говорил несколько витиевато, а она любила это свойство в людях и полагала, что сама не без красноречия!
Доктор, бывший тоже
домашним врачом Янсутского, не выдержал и спросил его...
Приказание это было исполнено: Николая Фермора привезли в Петербург, и он стал здесь жить в доме своих родителей и лечиться у их
домашнего, очень хорошего
доктора.
Мало-помалу присоединяются к их обществу все, окончившие довольно важные
домашние занятия, как то: поговорившие с своим
доктором о погоде и о небольшом прыщике, вскочившем на носу, узнавшие о здоровье лошадей и детей своих, впрочем показывающих большие дарования, прочитавшие афишу и важную статью в газетах о приезжающих и отъезжающих, наконец выпивших чашку кофию и чаю; к ним присоединяются и те, которых завидная судьба наделила благословенным званием чиновников по особым поручениям.
Но как раз в эту минуту в номер вошел босой коридорный мальчуган Федька с запиской от самого
доктора, который в дружески веселом духе просил меня к себе на вечерок, то есть на чашку чая и на маленький
домашний винтишко, уверяя, что будут только свои, что у них вообще все попросту, без церемоний, что регалий, лент и фраков можно не надевать и, наконец, что супругой
доктора получена от мамаши из Белозерска замечательных достоинств семга, из которой и будет сооружен пирог.
Бросились за
доктором, то есть за
домашним лекарем Харитоном.
Наконец Пселдонимов, мать его и юноша решили на общем совете не посылать за
доктором, а лучше послать за каретой и свезти больного домой, а покамест, до кареты, испробовать над ним некоторые
домашние средства, как-то: смачивать виски и голову холодной водой, прикладывать к темени льду и проч.
Был поздний вечер.
Домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, чтобы не терять попусту времени, от
доктора отправился прямо в аптеку.
В гостиной было тихо, так тихо, что явственно слышалось, как стучал по потолку залетевший со двора слепень. Хозяйка дачи, Ольга Ивановна, стояла у окна, глядела на цветочную клумбу и думала.
Доктор Цветков, ее
домашний врач и старинный знакомый, приглашенный лечить Мишу, сидел в кресле, покачивал своею шляпой, которую держал в обеих руках, и тоже думал. Кроме них в гостиной и в смежных комнатах не было ни души. Солнце уже зашло, и в углах, под мебелью и на карнизах стали ложиться вечерние тени.
Доктор жил когда-то в Фиваиде — на Сретенке, но он тотчас по окончании курса поехал
домашним врачом с барской фамилией в Париж и на итальянскую зимовку и с тех пор понагрел уже руки около худосочных богатеньких и стареньких княгинь. Как личность и по репутации он был довольно-таки ему противен.
Скоро
доктор и все
домашние были изумлены ее уменьем и выносливостью. С пунктуальной точностью давала она больному лекарство и переменяла компрессы на его голове. Она ходила по комнате, поправляла его подушки, не причиняя ему ни малейшего беспокойства. Никто не мог уговорить ее отдохнуть: она целыми ночами просиживала у постели больного, так что холодные глаза Лоры выражали удивление при взгляде на нее.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по-домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский
доктор Lorrain.
Но главное — мысль эта не могла притти
докторам, потому что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех
домашних Ростовых.